В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин

– А что должно случиться?

– Нога… – посмотрела Варюнька на ноги брата.

– А-а! Ты про ногу! – перебил Иван. – Пока не отсобачили! А если отсобачат… Говорят, сейчас такие протезы, что получше ног служат… И мозоль не натрешь!

– Ох, дурак! Ну, дурак!

– Одна твердит – дурачок! Другая – дурак! Совсем задурачили, – качнул головой Иван и протянул левую руку зятю. Правой тянуться нужно, шевелиться. – Здорово, Коль! Бери стул, усаживай жену… Да не ори ты! – прикрикнул Иван на сестру, которая завсхлипывала. – Его не тревожь! – указал на живот. Потом сменил тон: – При больном надо бодриться, чтоб успокоить его. Мол, все хорошо! А ты?.. Приличий не знаешь! – Егоркин почувствовал усталость, видно, крови много потерял. Он секунду передохнул, пока Варюнька с мужем на стулья усаживались, и продолжил: – Со мной в госпитале столько ребят без ног лежало… Там, в Афгане, как… Мин всюду полно: наступил, – если живой, то обеих ног нет… А тут ступня всего лишь! Переживем, правда, Галя?

– Всех бы ты жалел! – с ласковой укоризной покачала головой Галя.

– Как это случилось? – спросила у Гали Варюнька, решив, что только у нее можно правду узнать. Брат снова ерничать начнет.

– Шли по улице… Пьяный под трамвай свалился! Ваня его вытащил, а сам вот…

– Ну, дурак! – скорбно взглянула Варюнька на Ивана. – Сдался он тебе… пьяницей меньше…

– Ты думаешь, я смог бы спокойно жить, если бы у меня на глазах человека зарезало, а я мог помочь и не помог?

Прощаясь, Иван не выдержал, пошутил снова:

– Не грусти, сеструха! Помнишь, как в деревне пели: хорошо тому живется, у кого одна нога! Тому пенсия дается и не надо сапога!

Варюнька только вздохнула и покачала головой.

– Погодите! – вспомнил Иван про билет в Крылатское. – У меня действительно билет пропадает! На гонку, в Крылатское. Возьмите?

– Куда нам, – улыбнулся Колька и указал на живот Варюньки. Видишь… Не нынче-завтра!

– Ты прости мне… шутки… – взял за руку Галю Иван, когда сестра с мужем ушли. – Тяжело мне…

– Я вижу, – сказала Галя, поднимаясь, но не выпуская руки его.

– Ты отдохни, поспи и не переживай… Я с тобой…

2

Эту операцию Борис обдумывал давно. Несколько раз ездил в магазин «Березка», прохаживался, делал вид, что товары рассматривает, а сам приглядывался к посетителям. Публика была богатая здесь, модная. Активнее были женщины. Мужчины стояли в сторонке, зорко и настороженно наблюдали за женами. Знали, мошенников в этом магазине много. Или скромно прогуливались, спрашивая изредка вполголоса у молодых покупателей: чеки есть? Спросили несколько раз и у Бориса.

И вот он решил, пора! Приехал в магазин на такси. «Жигуль» его не должен мелькать. Походил, посмотрел на людей, вошел в отдел верхней одежды, осмотрел дубленки, помял. Особенно хороши были итальянские за девятьсот шестьдесят. Мягкие, легкие, шоколадного цвета с рыжеватым воротником. Отошел Борис к костюмам, сделал вид, что внимательно осматривает пиджак, покрутил его и вышел из отдела. Встал к прилавку, где свитера продавались, и, рассматривая их, изредка бросал взгляд на людей возле дубленок. Но все пока были не те, привлек внимание мужчина с черными кучерявыми волосами. Одет богато, явно не москвич, но он попросил продавца выписать дубленку, и Борис потерял к нему интерес, стал следить за мужчиной и женщиной. Подошел ближе к отделу. Мужчина худощав, сутуловат, черные волосы его сильно поредели ото лба до затылка. Большой горбатый нос навис над густыми широкими усами. Сорочка на нем темно-коричневая, джинсы, туфли «Саламандра», самые наимоднейшие. Женщина жгуче черноволосая. Платье на ней явно не из обычного магазина. Обоим лет за тридцать, и оба холеные, лоснящиеся… Это то, что надо! Крутят дубленку алчно. Женщина говорит что-то быстро. Нравится дубленочка! Мужчина немногословен. Кивает. Бросает отдельные слова. И главное, женщина дубленку не примеряет. Если бы были чеки и они покупали себе, то она тысячу раз бы примерила, покрутилась перед зеркалом… И хорошо, что они вдвоем! Не так подозрительно будет… Дубленка вернулась на свое место, на вешалку. Женщина сказала что-то. Мужчина коротко буркнул. И они потихоньку направились к выходу из отдела. Вышли, остановились, обсуждая что-то вполголоса. Борис подождал, когда оживление у них угаснет, подошел и тихо спросил:

– Дубленку купить не хотите?

Супруги смотрели на него с недоверием.

– Итальянскую, за девятьсот шестьдесят? – добавил Борис спокойно.

– Чеков нет! – сказал мужчина с сильным акцентом. Борис заметил, что у женщины ярче загорелись глаза и смотрела она теперь на него с надеждой.

– Можно без чеков… Давайте отойдем в сторонку!

Борис двинулся туда, где было поменьше людей. Пауза нужна была ему для того, чтобы сильней разжечь желание иметь дубленку.

– Вы не бойтесь! – сказал он снисходительно. – Платить в кассу! Сами выберете в подсобке… Но у нас партия! Десять дубленок… Сотня сверху за каждую! Идет?

– Полста, – быстро сказал мужчина, и женщина взглянула на него.

– Я не один! – снова усмехнулся Борис. – Мне и полста за все не достанется!.. Ставка не моя… Да или до свиданья! Охотников без вас много! – Борис отвернулся от них со скучающим видом.

Женщина сказала что-то мужчине быстро и сердито. Он шевельнул усами, прикинул в уме.

– Денег таких с собой нет…

– Понятно… Завтра будут?

– Будут!

– Хорошо. Я вас жду здесь… – Борис посмотрел на часы, прикинул, сколько ему нужно времени, чтобы дело сделать, к Егоркину в больницу успеть и на работу не опоздать. Он был на второй смене. – Ровно в двенадцать часов. Не опаздывайте. Деньги чтоб были пятидесятирублевыми купюрами. Ясно? Я жду вас.

Он в последний раз окинул взглядом сутулую фигуру мужчины, его лысеющую смуглую голову, широкие черные усы под большим носом, чтоб запомнить. У него была более характерная внешность. Женщину выделял только темный пушок на верхней губе. Возле прилавка обувного отдела никого не было. Видимо, ничего хорошего из обуви сегодня не выбрасывали. И продавец, розовощекая, откровенно вульгарного вида девица с самодовольными глазами, скучала. Борис подошел к ней неторопливо, улыбнулся многообещающе и спросил тихонько, чтобы мужчина и женщина не слышали:

– Девушка, а женских украшений в вашем магазине нет?

– Это на улице Горького! – ответила девица медленно.

– Я вижу у вас прелестные сережки! Вы их не там покупали? Они так идут вам! – улыбнулся Борис.

На этот раз девушка улыбнулась:

– Это наши. В Столешниковом брала.

– Давно? Сейчас там нет, не знаете?

– Что вы! Очередища была! Сразу размели.

Борис покосился на то место, где оставил супругов. Там их не было. Они выходили из магазина. Борис проследил за ними в окно. Видел, как они сели в освободившееся такси. Они подкатывали сюда часто, и, выйдя из магазина, сам стал ловить мотор. Фундамент заложен. Завтра можно строить здание!

Дома он стал готовить материал: достал два серых конверта, чуть побольше размером обычных, почтовых, расписался на одном крупно и неразборчиво, приготовил две пятидесятирублевки и стал резать газеты по формату пятидесятирублевок, резал, не торопясь, аккуратно, подравнивал листки с любовью. Нарезал пачку, пересчитал. Нужно, чтобы было двести листков. Чтоб на ощупь была ни тоньше, ни толще. Положил сверху и снизу по пятидесятирублевке, перетянул резинкой. Осмотрел внимательно «куклу», ощупал и сунул в конверт с подписью. Конверт положил на дно своего японского «дипломата», сверху накрыл книгой «Русские народные сказки» – эта книга была большого формата и сероватого цвета, как раз под цвет конверта. Сверху на книгу положил пустой конверт. Ручку, которой расписывался, сунул в боковой карман пиджака и стал тренироваться, делать все то, что должен сделать завтра в магазине перед супругами. Тренировался долго, пока не стало получаться легко и ловко.

Утром тоже потренировался, сел в «жигуль» свой и направился в «Березку». Нужно приехать раньше покупателей. Машину он поставил возле проходного подъезда жилого дома с противоположной стороны от магазина. Он не волновался. Риска совершенно не было. Если супруги заметят, шум не поднимут. Им ни к чему внимание милиции. Скромно